Зачем пыжиться, когда есть английский, который давно опередил и эсперанто, и конкурентов посолиднее? Да. Как в свое время обошла всех латынь, а потом - французский. Только где их былая гегемония? И почему, например, в ООН, провозгласившей в момент своего создания официальными языками английский и французский, теперь имеют те же права испанский, русский, китайский и арабский? Наверняка, дело не в лингвистической импотенции английского. Справедливости хочется! И, что ни говори, мир становится все-таки демократичнее. Бывшим «совкам» это должно быть особенно понятно. Кстати, в республиках СССР и соцстранах правил бал русский язык. Что стало после перестройки?
Победа одного языка всегда бывает временной, ибо она достигается насилием: военным, экономическим, культурным... Неужели вы думаете, что английский распространился бы «сам по себе» без мощи Британии и США? И если это имеет все же какое-то значение, то не предвещает ли изменений пошатнувшееся по сравнению с былым положение этих «меценатов» английского языка? Во всяком случае некоторые исследователи приводят цифры, свидетельствующие о том, что «зенит изучаемости» английского языка уже пройден.
Впрочем, если вы внимательны, мое утверждение вызовет у вас протест. Как же пройден? А что происходит в Восточной Европе? Да! Как раз то, на что вы намекаете. Рухнула постсталинистская химера, разрушив колючую проволоку социалистического лагеря. И в диком хоре слово «Свободу!» трансформировалось в жалкое своей примитивностью «Долой!». Сами того не замечая, бунтари добровольно заменяли одни оковы на другие. Все, что было «здесь», автоматически заносилось в разряд плохого, а все, что пришло «оттуда», - хорошего.
Раньше в принудительном порядке учили русский язык, теперь - в якобы добровольном - английский. Еще бы: ведь русский - это синоним советского, а английский - американского. Упоение пройдет. И станет ясно, что США любят «ша!» не меньше, чем СССР. И - «вечный бой. Покой нам только снится».
В этом смысле преимущества эсперанто более чем очевидны. Он никогда не распространялся насильственным путем. С точки зрения культуры и политики он абсолютно нейтрален.
В отличие от языков национальных, эсперанто, а точнее, стоящее за ним социальное движение, не только не вытеснял своих этнических собратьев, но и провозгласил одной из стратегических целей сохранение многообразия языков человечества.
Между прочим, этот факт осознается далеко не всеми. Не так давно даже канцлер Германии Г. Коль (уж не самый невежда!) и тот выказал свое недопонимание. В одном из выступлений он заявил, что возражает против «Эсперанто-Европы», имея в виду, что европейские языки и культуры должны сохраниться во всем своем разнообразии, а не слиться в какой-то единый и единственный конгломерат. Но ведь именно защите т.н. малых языков и культур (которых, между прочим, 98-99% от всех оставшихся на Земле!) способствует принцип: дома - на родном, за рубежом - на международном эсперанто.
И, наконец, цель эсперанто - «чтобы каждый понял каждого». Практика же официальных международных контактов зиждется на лелеянии интеллектуальной и политической элиты, имеющей немалые ресурсы времени и средств для пристойного овладения т.н. живыми иностранными языками или просто для содержания переводчиков.
Эта элита плотно окружила международное информационное пространство и служит своего рода фильтром, удерживающим от массового распространения то, что высшие сферы (политические, экономические или какие-либо другие) считают вредным или просто ненужным. И пусть даже все отдельные представители этой когорты честны, добросовестны и в совершенстве владеют языками, с которыми работают, но человеку присуще ошибаться. И он постоянно это делает.
Впрочем, я не о переводчиках, а о том, что основная масса людей имеет доступ к зарубежной культуре, политике и т.п. только через посредников, которые и решают, что переводить и как. А иностранца она видит лишь через зеркало перевода, которое, увы, нередко оказывается кривым... Лично у меня в подобной ситуации возникает ассоциация с поцелуями по почте. Название то же, а вот вкус...
Теперь - вывод:
Ни один языковой лидер не уходил с мировой арены бесследно. Еще Бог весть когда рухнула Римская империя, а латынь до сих пор изучают. То же и с английским языком. Он долго будет полезен обществу. Но ему предстоит очень серьезная борьба с конкурентами, и при любых условиях он никогда не станет единственным и истинно демократичным средством международного общения.
А эсперанто?
Скорее всего - тоже нет. Общество всегда выбирает несколько моделей, которые испытываются одновременно иногда внутри одной и той же культуры, иногда - в разных. Не сработает или устареет одна - внедряется другая. Системы параллельного предназначения оглядываются друг на друга, «толкаются» в борьбе, изменяются под воздействием своих конкурентов. Не дай Бог - останется одна культура, один язык, один народ... Ставьте крест на истории! Но сегодня до этого еще очень далеко.
Так же, как эсперанто до мирового господства. Тем не менее уже сейчас этот язык непревзойден в своей лингвоэкологической нише. Если вы хотите общаться с собеседниками на равных, а не с раболепской или снисходительной миной (в зависимости от того, на чьем родном языке вы говорите), если вам интересен не один хоть какой распрекрасный народ, а люди мира во всей их пестроте, если вам хочется услышать не заигранный официоз, а незамысловатый ход мыслей нормального человека, хоть и «оттуда», если вы не утеряли вкус к жизни и экспериментам, эсперанто - для вас.
Объективно же эсперантисты вносят специфический вклад в копилку прогресса. Владеющие им противодействуют монополизму информации (не это ли было одной из конкретных причин неблаговоления к эсперанто со стороны всех диктаторишек?), способствуют уничтожению патологической ксенофобии (когда все чужое плохо просто потому, что чужое) и осуществляют важный не только для языкознания эксперимент, суть которого в познании феномена «язык».
Чтобы чуть «заземлить» высказывание о роли эсперанто в реализации права на доступ к информации, скажу, что лично я читал в переводе на эсперанто и антитоталитарный роман Дж. Оруэлла «Скотская ферма», и энциклопедию сексуальной жизни в те времена, когда поиски этих произведений на русском языке скорее всего окончились бы в кабинете, куда не приходят добровольно.
А завершить мысль можно словами профессора Хельсинкского университета Й.Линдстедта. В ответ на обвинение эсперантистов в нереалистичности и бессмысленности конкуренции с английским языком, который якобы уже стал универсальным международным, Линдстедт ответил: «почти каждый эсперантист владеет английским языком, по крайней мере, столь же хорошо, как неэсперантисты, сопоставимые с ним по критериям места жительства, уровня образованности и профессии; зачастую даже лучше них. Так что же, мы нереалистичны, если английского нам не хватает?»